"Es gibt keine gluckliche Zeiten, es gibt nur zeitloses Gluck."
"Erit sicut cadāver."
Усталость в одиннадцатой степени - это когда ты один - один на один с собою и всё равно устал от присутствия обоих: себя наружного и себя внутреннего и всё это одиннадцатикратно. Попытки собраться в мыслящую единицу безрезультатны. Всё пищит: неотвеченные письма, комменты, книги и прочие гештальты. Не пищит только Соболевский, ибо ему не нужно - написал книжку и доволен. Годную, кстати, книжку, но всё равно не удобную... Заточите мой мозг под стройную систему - все грамматики пляшут от морфологии,а я пляшу от синтаксиса. Не могу я окончания по полочкам - мне нужно, что и чем управляет в живом предложении и как - не в глыбь, а в ширь и ажур - логические узелки; слона целиком, а не хвост слоновий под микроскоп и абажур, не уши и уж тем более не слоновьи реснички. Диакритические знаки - это зло. Весеннее торжество идиотизма, что ещё со мной могло приключиться, спустя девять лет после окончания университета. Господи, уже девять! Отплыл в закат - страдать над супинами и прочими спинами элементарных мозгоблошек, которые внутри неизменны как море.
Кстати, внезапно полюбил Мендельсона-Бартольди. И почти целиком. Романтика! Впрочем он показался мне лёгким и вполне декоративным, без рвания аорт, волос и подтяжек. Славная музыка. И Безёйденхаут молодец... А я ведь когда-то совсем не любил фортепиано.
Усталость в одиннадцатой степени - это когда ты один - один на один с собою и всё равно устал от присутствия обоих: себя наружного и себя внутреннего и всё это одиннадцатикратно. Попытки собраться в мыслящую единицу безрезультатны. Всё пищит: неотвеченные письма, комменты, книги и прочие гештальты. Не пищит только Соболевский, ибо ему не нужно - написал книжку и доволен. Годную, кстати, книжку, но всё равно не удобную... Заточите мой мозг под стройную систему - все грамматики пляшут от морфологии,а я пляшу от синтаксиса. Не могу я окончания по полочкам - мне нужно, что и чем управляет в живом предложении и как - не в глыбь, а в ширь и ажур - логические узелки; слона целиком, а не хвост слоновий под микроскоп и абажур, не уши и уж тем более не слоновьи реснички. Диакритические знаки - это зло. Весеннее торжество идиотизма, что ещё со мной могло приключиться, спустя девять лет после окончания университета. Господи, уже девять! Отплыл в закат - страдать над супинами и прочими спинами элементарных мозгоблошек, которые внутри неизменны как море.
Кстати, внезапно полюбил Мендельсона-Бартольди. И почти целиком. Романтика! Впрочем он показался мне лёгким и вполне декоративным, без рвания аорт, волос и подтяжек. Славная музыка. И Безёйденхаут молодец... А я ведь когда-то совсем не любил фортепиано.