[vertebra-p]

Начну по-обыкновению из очень далека. Мама Карла две недели лепит как ошпаренная совсем новую и совсем не запланированную куклу - истерически - в надежде, ну не знаю на что, наверное, хочет убедить себя, что ещё не всё пропало (рукалицо) и даже особенно упёртую тугодумку можно как-то улучшить, например, заставить работать быстрее. (как-нибудь так, ага) Хотя две недели упоротой лепёжки - это уже провал... до финала ещё минимум две недели... а потом же промасливание и месяц сушить (Т_Т) Куклы с навороченной многошарнироностью - мамикарлина слабость - к сожалению, слабость во всех отношениях. Ну да ладно. У неё ещё дофига и больше идей, которые она обязательно попробует, если хватит сил.
Сегодня про другое. Ожидаемо, долепливание недоделков снова ушло в минус, но всё же каждого Мамуля немного повертела и что-то переделала. А вот Оскара, если его вообще ещё кто-то тут помнит, она сильно перелепила. И тут же бросилась фотать, потому что получилось очень странно. Ося человек с тараканами, Осины тараканы выдающиеся и вообще широкоформатные, и вот как мне кажется, раньше этого было не видно, а теперь очень даже - на фотках он получается, ну ооочень разный. И это хорошо. Впрочем, Мама Карла тоже человек с тараканами - свирепыми, поэтому никто не даст гарантии, что она ещё раз всё не переделает. Хотя я очень надеюсь, что уже всё - пора долепить туловище и... ну, а что будет дальше, пока промолчу - не знаю, будет ли. У меня не жизнь, а полоса суровой неопределённости, бггг.



Всё началось с ушей. Был дохлый комп, и поэтому время которое "как-бы-отдых" тратилось на сделай-всем-уши. Так что сначала портреты будут в основном коллективные. И если ну прям очень внимательно присматриваться, можно заметить как все постепенно меняются. Знаю-знаю, сейчас никто не присматривается - надо много нового-разного-и-быстро, чтоб листать-листать, но я не умею генерить много разнообразного контента, потому что как раз люблю присматриваться и мусолить что-нибудь одно со всех ракурсов. На тему листать-листать, смешное и сомнительное, вот даже не знаю, шутка или в самом деле: из лекции с ютьюба - оказывается сейчас уже есть такая супер-современная болезнь - ревматизм большого пальца (О_о) типа у гаджетозависимых листунов (О_о). Вообще на улице много ходит листающих зомби - нырнули в телефончик и пальчиком скользь-скользь-скользь, а за дорогой следит третий-глаз, ну чтоб вот прям ревматизм налистать, хм... Там ещё в лекции говорилось, что бывает ревматизм слуховых костей! Тоже удивительно. О, а ещё из удивительного! Не по теме, да. Мама Карла раньше выпендривалась и активно делала вид, что знает анатомию человека, так вот она пиздунишка со стажем - ничерташеньки она не знает! У неё в принципе ещё и "память девичья". Но не суть. Удивительное: слуховой канал, не помню точно, как он называется, кажется евстахива труба, выходит в рот (О_о). Если открыть пасть и посветить туда лампочкой, там над гландой (над ямами от гланд, бгггг) сбоку будет такая довольно большая дырка. Ага, если лопнутая ушная перепонка, можно курить и пускать дым из уха. Это звучит очень странненько, но внезапное обнаружение новых дыр в собственном организме, как-то бодрит (рукалицо). Открытие, балин! А вообще, неимоверно круто, что на ютьюбе сейчас дофига общедоступных лекций практически по любой теме - учись сколько влезет, хочется чтобы подольше такая доступность научной инфы сохранялась... а внутренний пессимист говорит - халява не будет вечной, плати хренову кучу денег за образование... хочешь изучать медицину просто из любопытства - фиг тебе. Но про кукалок же!
Попытаюсь восстановить фотохронологию, да.



И я вот тут подумал, фотки 800 на 800 нормальный размер? Мне-то мало, у меня глаза бракованные и большой монитор, поэтому себе делаю тыщу на тыщу (а можно и больше), но помню раньше народ ругался на большие фотки... и меня вдруг прибило побыть хьюманфрендли; не факт, что на долго, но вот прям щас мне интересно, сделать читателям удобнее.



Хорошие глаза, и по всем канонам у Оськи глаза должны быть ярко-голубого цвета, но Маму Карлу всю свербит переделать и эти, хотя они и так уже третьи или четвёртые по-счёту. Теперь ей хочется сделать более холодный оттенок. Но пока она замученная жизнью компульсивная лепильщица-кого-нибудь-другого-срочно у этих глаз есть шанс.





Да, с хронологией как-то не густо вышло. Уши быстро отросли, бггггг. А теперь портретов под разным светом, чтоб высветить характерец "сахар-со-стеклом".





Оскар громко ненавидит Маму Карлу, за то что она сделала его старше. Ну, извини, чувак, если до сорока не повзрослел, это твои проблемы; природа, как и Мамуля не спросит и возьмёт своё, даже если ты живёшь в Мире Зеркал, не всё в жизни так уж просто и как захочется!

















Шею я ему тоже слегка переделала, но вот эта фоточка прям вопит, что надо ещё переделать! Скоро-скоро... Надейся, наивная, ага.







И снова с коллективом, бгггг. У Оськи очень смешные уши вышли, слегка вывернутые и прижатые к голове. Да, с ушами у Мамули, как и с пропорциями вообще горькое горюшко, но так получилось - любит она делать куклам маленькие уши! Это фича, а не баг, бггггг.









И ещё коллективный портрет, очень они тут хорошо позируют.



А вот эта фоточка - немой укор Маме Карле, мол, ну, посмотри сколько много уже сделано - последний рывок же - давай долепливай его уже!



А теперь кусок из Оськиной жизни - в стиле "лубок", бггг. Написан был давно, подправлен недавно. Невыносимо кривая "прмямая речь", ха-ха-ха - это от авторского ехидства. Живые люди так не говорят, хм, а они куклы и вообще "это не реальный мир"!
Но без вступительного то-да-потому я всё равно не могу. Поэтому! Вступление.
Как участник "антисоциальной сети" дневничков, я в курсе, что такое фанфикшен. И довольно часто встречала бурные дискуссии на тему хорошо-или-плохо-и-можно-ли-дышать-на-литературные-шедевры. Я думаю - можно. Хотя всегда дышали, и меня не спрашивали. Оно всегда было, просто до интернета об этом явлении мало кто знал. А так, сколько продолжений было написано и даже издано про Шерлока Холмса, например, или про Дракулу - десять вагонов! Людям и в девятнадцатом веке было не лень забирать себе чужих персонажей и продолжать до посинения. Такая инфантильная графомания. Ну, с литературной точки зрения - плохо, но графоману же пофигу, он пишет потому что невмоготу. Кто-то может распишется так и потом что-то своё выдаст - по-настоящему новое. Многим сначала нужно расписаться. Другое дело, что тратить бумагу на пережёвывание чужой жвачки - это пустая трата ресурса, а интернетик позволяет графоману оторваться, да. Единственное, что меня всегда удивляло, так это попытки воспринимать фанфикшен, как литературный жанр. Вот про жвачку - да, оно же как обсуждать способы жевания чужой, уже изжёванной резинки, и называть это кулинарией. Короче, из того что я тут наговорила, понятно, что отношение к предмету у меня таки пренебрежительное. А сама-то грешна, дааа, бгггг, хотя только от части. Но графоман со стажем - что есть, то есть. Изначально Оскар фон Дитрих ведь не мой персонаж. Хотя то что слепила Мама Карла - уже сильно другой человек...
С чего всё началось. Мамуля хотела возразить Вадим Михалычу, что, мол, не честно, ваш супер главный герой, такой же мудила, как и его враги! Но где Мамуля, а где ВМ. Так что вместо того чтобы возразить, она взяла и воскресила в своём мире отрицательного персонажа. Ей хотелось сказать, что люди меняются и они вообще обычно несколько больше чем роли "плохой" и "хороший". Тут кстати очень смешно получилось: Оскар, как был эгоистичный засранец, так и остался (рукалицо), хотя, кажется, немножко научился общаться с людьми и видеть в них не предметы мебели (ну, я надеюсь). Хотя чувство вины и Оскар фон Дитрих - по-прежнему не совместимы, что в целом логично, иначе он бы просто не выжил - ни в каком мире. Что ещё сподвигло Маму Карлу уволочь персонажа в Мир Зеркал: то как он умер в мире ВМ. Во-первых, глумиться над умирающим врагом - это фу, а то что сделал Вайс, его монолог, про спасу, чтоб убить по-правилам, чтоб судили-казнили (рукалицо), это вот то самое глумление, которое фу. Он уже умирает - ты победил, так не уподобляйся ему, он был гад, но он уже мёртвый гад! А во-вторых, последние слова Оскара - такое внезапное очень человеческое проявление слабости. Вот он всегда был ледяной и железный, а тут вдруг "я же хороший разведчик" раскрыл супер крутого Вайса - последнее желание, чтобы твой победивший соперник тебя похвалил - невыносимо глупо и наивно что ли - очень по-человечески.

Про кукольного Оскара Мама Карла много чего уже писала, но в основном про его "весёлое" детство (по тэгу из жизни убегающих можно найти куски его истории), а этот вот уже про потом, про новую жизнь. Мамуля, кстати, думала, что в бегах ему придётся жить только в компании кошки и ночных кошмаров, однако, доктор Вальтер появился на горизонте и таки остался... на совсем. Жизнь может казаться злой и жестокой, но эгоистичным засранцам обычно везёт (когнитивные искажения дитектид), неожиданно находится какой-нибудь чокнутый добрый-доктор, который готов вот это терпеть. Раньше я про Вальтера ничего не знала, и думала, что он не зашиб Оскара, ну или хотя бы просто не собрал чемоданы и не свалил по-тихому, только потому, что в графоманском мире персонажи очень не логичны. А теперь я про него много знаю и про его очень несчастных тараканов и понимаю, что судьба действительно злая и он уже просто не сможет уйти, а психотерапевта в Красной Пустыне нет. Если Мама Карла когда-нибудь соберётся лепить и доктора тоже, она расскажет его грустную историю, если не забудет. Но это всё когда-нибудь... в следующей жизни, а сейчас "из жизни убегающих".

Недопьеса в трёх картинах с эпилогом: Фаленопсис пульхра или превратности судьбы.


Действующие лица:
Фаленопсис пульхра – цветок. Если быть точнее – орхидея. Вот что говорят о нём в сети: Латинское слово pulcher (-chra, -chrum) имеет следующие значения: красивый, прекрасный, славный, благородный. Вид впервые был описан в 1875 г. Генрихом Райхенбахом, в качестве вариации уже известного вида Phalaenopsis lueddemanniana var. pulchra. В культуре считается сложным, поскольку требует более холодного содержания, чем большинство распространенных в культуре видов. «Пахнет очень слабо и не сказать, что приятно.»

Оскар фон Дитрих – некогда контрразведчик, бывший майор Абвера. Самовлюблённый, бессовестный лентяй, помешан на красоте. В основном на своей собственной. Теперь не только. Персонаж нагло украден у советского романиста В.М. Кожевникова. ...Впрочем, в зазеркальном мире кукол он переродился и стал совсем другим. Ныне персонаж - «крыса» выжившая таки после тяжелейшего осколочного ранения – у Вадима Михалыча он умирает в образцово показательных мучениях – не любил его автор, ох, как не любил! Порвал в клочья без метафоричности. «Kрыса» сбежавшая в гостеприимную Афреку (в нашем мире она Африка, я помню), новоиспечённый плантатор, без году кофейный барон – по его мнению – ботаник-любитель.

Вальтер Линденхоф – некогда военный медик, хирург, страстный ботаник-любитель. Практикующий врач – крепкий спец, продвигает научный подход к лечению в диких «магических» краях – как ни странно, с успехом. Местные считают его великим шаманом, сыном Демона Воздуха. Почему, спрашивайте у местных. Материалист, зануда, ценитель высокого профессионализма в любой области, слегка эксцентрик. Подробности его биографии мне не известны, но видимо тоже «крыса»… однако, не скажу наверняка.

Шоколад – наёмный слуга в доме Оскара. Афреканец, немного отчаянный парень и вполне толковый работник. Исключительно любопытный тип, но талантливо делает вид, что ему всё равно. Ужас-ужас, добровольно пошёл работать к страшному белому! Местные, хотя и не все, побаиваются фон Дитриха – он ведь со странностями. Белый человек — это в принципе странно, то ли дело красный или фиолетовый — привычно и на фоне пейзажа не особо торчит… К слову о политкорректности: на прозвище своё Шоколад не обижается. И вообще, живущим в Красной Пустыне Ы людям, демонам, вампирам, демоническим животным других родов, лисицам ыюй, например, а также прочим разумным и не очень существам и всем мыслимым и немыслимым гибридам политкорректность до одного места, в их обществе и так всё слишком сложно. Настоящее имя Шоколада мне не известно.

Большая лохматая кошка по кличке Белка – потому что белая – да, Дитрих немного говорит по-русски – ну, и она же вся из себя bella, можно даже сказать bellisima! Нежно любима всеми обитателями дома… и гостями.

Действие происходит – на краю мира – в Афреке (через «е» потому что в Мире Зеркал), в просторном глинобитном доме Оскара фон Дитриха – посреди цветущих кофейных плантаций, году этак в 1949 и позже. Впрочем время у них не линейное, так что не сравнивайте, у нас может быть какой угодно год. Очень простой, хоть и большой, дом из красной глины выглядит весьма стильно, благодаря различным декоративным белым элементам внутри и снаружи.

Картина первая. Оскар.
- Хм… О… Ну надо же! Однако какая линия! И как срослось ладно! А стежки! Удивительные были стежки, скажу я Вам… Замечательные стежки и какая аккуратность – немецкая аккуратность!.. А я-то думал, что только Каррер такой рукастый зануда, незаметно задвинем из истории вышивальщиц Люневиля, ха-ха-ха! Надо же, надо же! Вы невероятный счастливчик! Это же почти искусство… да не почти! Искусство, настоящее искусство! Никогда бы не подумал, что и среди русских встречаются люди столь одержимые своей профессией! Вот именно! Моё заключение: Вас собрал подлинный профессионал… немножко безумец. С удовольствием пожал бы ему руку. Такой работой гордиться нужно! Так что, если Вы ещё раз посмеете жаловаться на судьбу в моём присутствии, я разберу Вас обратно! (Не упущу шанса взглянуть, как проблема решилась внутри.) – Линденхоф чуть ли не водил носом по заново сложенному и тщательно зашитому животу фон Дитриха, изучая работу славянского коллеги и разглагольствуя о прелестях хирургического вмешательства так, словно перед ним лежал не живой человек, а препарат из анатомического театра. Скорбное, всё ещё красивое, лицо Оскара выражало отвращение, ужас, стыд, отчаяние, надежду, любопытство, смущение и возмущение – попеременно.

Картина вторая. Вальтер.
- Хм… А ведь, возможно, мне действительно стоит быть благодарным судьбе… отчасти… Поводов для благодарности, прямо скажем, не так уж много… Но вот хотя бы за то, что свела меня с Вами… Боже правый, никогда бы не подумал, что буду искренне благодарен за новое знакомство! Сколько себя помню, все эти новые знакомства оборачивались только катастрофами! Люди – суетливые, противные мокрицы! Что красивого, достойного внимания, способны добавить примитивные членистоногие в мою картину мира – ровным счётом ничего! Одиночество – тоскливый выбор, но другого мне не оставалось… Злой рок. А тут вдруг появляетесь Вы со всей своей невероятной медициной и ботаникой, таким неожиданным чувством прекрасного… Признаться, не думал, что у медиков вообще бывают чувства! Не обижайтесь, Линденхоф! Вы, конечно, совсем не красавец, но Ваш взгляд на мир… Ох, что-то я сегодня чересчур откровенен! Это всё жара виновата! – фон Дитрих меланхолично вертел в руках синий фаянсовый горшочек с маленьким и явно не довольным жизнью фаленопсисом, не глядя на собеседника, словно объясняя что-то самому себе, или угрюмой лиане, сварливо растопырившей узловатые корешочки. Линденхоф устало тонул в пространном кресле у окна, освещённый густым молочным светом афреканского полуденного солнца, пропитавшего насквозь даже плотные хлопковые портьеры. Непривычно скорбное, загорелое до кирпичной рыжины, и как всегда не красивое, лицо Вальтера выражало недоумение… и сострадательное недоумение – попеременно.

Картина третья. Без названия.
- Я сегодня гулял по нашему саду и удивлялся: всего пара лет работы и вот посреди адской сковородки уголок подлинного Рая – безопасного, восхитительного… рукотворного! И не без участия моих рук – это тревожит душу… то, как цветоводство приближает тебя к Создателю… Кажется, за много лет попыток примириться с несправедливым Богом, я наконец-то нахожу ответы… И это прекрасно! Но…
- Оскар, заткнись, пожалуйста! Я пытаюсь думать… почему новые гибриды не желают размножаться… Это же противоестественно!
- Ты думаешь?
- Да, чёрт побери, я думаю! – Вальтер выпрыгнул из гамака и направился в дом за одеялом, как всегда, внезапная афреканская ночь обещала быть холодной. За деревянными перилами веранды в блёклом свете Луны бескрайняя красная пустыня вступала в чернильную тьму… Далеко в глубокой синеве жалобно тявкала голодная гиена.
Под ребристой крышей веранды тускло коптили декоративные фонарики, разливая тёплые лужицы горчичного света по некрашеному полу. На столе у самых перил поблёскивали хрустальными гранями два тяжёлых стакана с бурбоном. В одном медовый, жгучий напиток был тщательно разбавлен – всё как доктор прописал – полюбоваться и понюхать – остальное дорисовать воображением. Всё в этой жизни приходится дорисовывать воображением! В другом аккуратно на два пальца – безо льда и намёков на воду – конец недели, тяжёлый день… своенравные цветочки… суеверные пациенты, неисправимые домочадцы!
В глазированной, белёной утробе насквозь распахнутого в прохладу дома, мягко напевал неунывающий шоколадный слуга – что-то своё древнее, как весь афреканский континент, одновременно невыносимо унылое и успокаивающее. В такт песне хлюпали на ветру портьеры. Оскар задумчиво облокотился на перила – давно ставшая привычкой бессонница – по ограждению к нему бесшумно подошла большая, пушистая белая кошка, ткнулась розовым носом в локоть и аккуратно запрыгнула на плечо. Фон Дитрих тихонько охнул под весом общительного зверя – ночью как всегда начинали болеть старые раны – но кошку не согнал, почесал лохматую спинку. Он смотрел в баклажанно-чёрное небо, которое Создатель усыпал сияющими жемчужными звёздами, такими же красивыми, как снежные орхидеи в саду.

Эпилог.
Фон Дитрих вертелся перед огромным зеркалом. Поворачиваясь так и эдак, опасливо заглядывал в беспощадно отражающее стекло – почти украдкой, сквозь прищур:
- Всё ещё такие красные! Отвратительно, ох! Поверить не могу, что кто-то может считать вот это красивым! Ужас! Впрочем, Линденхоф не в счёт – он совсем чокнутый – как все хирурги… и единственный немец в округе… - матово бледное лицо Оскара вернуло себе привычное страдальческое выражение – Господи, ну, за что мне такие мучения!? Лучше бы я умер! – но вместо того чтобы умереть, повернулся к зеркалу другим, совсем искалеченным, боком, собрав всю свою невеликую храбрость, открыто посмотрел в безразличное стекло: образ безутешного мученика определённо был ему к лицу. Багровые змеи шрамов вспахали белое тело, комки плоти собранные в неудержимую жажду жить, преодоление и боль — навсегда. И почему Эль Греко не живёт по-соседству, чтобы написать с него звенящую аллегорию!
В отражённом дверном проёме промелькнул Шоколад – мерзавец бесшумнее Белки! И такой же проныра. А местные, похоже, считают Оскара чем-то вроде неправильного зомби – белые все немного ненормальные, но этот слишком уж белый, всегда прячется от солнца – и весь же как есть сшит из кусочков – ну, точно не живой, не бывает таких зашитых живых. Фон Дитрих вселяет в Шоколада благоговейный ужас… Оскару, похоже, немного льстит, что благоговейный, потому он не особо старательно прячется от любопытных глаз.
К местным Оскар благосклонен… Сначала, да, возможно поневоле: самое ужасное в Афреке – это отсутствие зрителей. Ну, кто тут такой Оскар фон Дитрих – человек из параллельного мира – и человек ли! Поговорить не с кем. Один сумасшедший медик – это ещё не зрители и не компания – остаются местные, что поделать! Афрека походя и беззлобно научила его простому жизненному правилу: важно быть не только сильным, но и гибким. А потом местные оказались на удивление милыми и дружелюбными людьми, правда, хитры как зверги… и ленивы, но договориться с ними можно, в целом полезные. Фон Дитрих нехотя оторвался от своего «внушающего благоговейный ужас» - и художественное вдохновение - отражения и рассеянно посмотрел в окно. По мощёной дорожке вприпрыжку бежал всклокоченный Линденхоф, прижимая к груди большую стеклянную банку, точно драгоценность – видимо, давешние несговорчивые гибриды всё же передумали – некрасивое лицо его сияло такой детской радостью, что, казалось, вокруг него даже становится немного светлее.

Собиралась побыстренькому чиркнуть тут и убежать лепить-лепить, а в итоге накатала простыню и потратила почти три часа (рукалицо). Надеюсь, это кому-то будет интересно. Чуваки, Мама Карла опять ощущает себя сферическим вакуумом, бггг, вы как-нибудь чирикните, что вы вообще тут есть и смотрите-читаете и вам не плевать на Мамулины разглагольствования. В милионный раз говорю, раз она тратит кучу времени на то, чтобы рассказать про свою работу, ей не всё равно читают её ЖыЖки или проходят мимо, ей хочется чтобы таки читали. Ну а то что на коменты она отвечает спустя сто лет - она тормозня, да, это не лечится.

Настроение: