***
А читая на днях про синий цвет, выловила в статье цитату из юнгеровского эссе (он и про цвета успел написать (О_о) Впрочем, создаётся такое впечатление, что и вовсе каждый третий пишущий немец считал своим долгом написать про цвета.) : «Синий — это цвет, выражающий ничто и прекрасное одновременно» - это из "Похвалы гласным" (Lob der Vokale) - и прекрасное ничто тоже, да-да... Вспомнился сон, где было синее отсутствие всего - такое... прекрасное... Ну, почему "Похвалу гласным" никто не перевёл и не положил в интернет, а? ...Или оригинал положил бы... Похоже я снова ною, чёрт побери.
***
А вообще Мама Карла тут собиралась про конструктивную критику написать, но у неё конструктор поломался и на фоне общих сбоев в системе как-то не клеится.
Так вот про критику ж. Сначала не конструктивную: Сартр не любил Юнгера и выражал свой душевный порыв просто и без выверта, очень понятно: "Я ненавижу его, не как немца, но как аристократа..." прям ненавидел даже, бгггг. Тот, в свою очередь, панегириками не швырялся, впрочем и какашек на вентилятор не кидывал, зато "обругал" прекрасно, вот как: "Описание разложения у Золя еще было привязано к определенным местам — таким, как, например, мясные ряды, бордели, рынки. У Селина и Сартра оно пронизывает каждую фразу, каждую ситуацию. Чувствуется, что трупом становится все в целом.
Поразительно, как он владеет диалогом во всей его аутентичной ничтожности. Будущий читатель, если только ему интересно будет об этом читать, сможет в точности узнать из его книг, как разговаривали в барах, в кафе, в подземке. Ничтожное становится здесь артистичным. Вот такой фокус — передать фразы таким образом, что перестаешь воспринимать их как написанные или напечатанные. Записи в стиле фонографа.
При чтении этих романов возникает впечатление, будто ты рассматриваешь общество в отражении мутного зеркала. Еда и питье, телесность мужчин и женщин, даже идеи — все делается пресно, все овеяно дыханием смерти. Настроение как в концентрационном лагере без колючей проволоки.
Книжки, которые не перечитываются." (Из "Годы оккупации" ) Ну, дивно же, а! Вроде бы фу и бу, а выглядит как развёрнутый комплимент! Антиреклама конечно анти, но такая реклааама.
В общем Ксеня ломанулась к полкам с книжечками, задумчиво повторяя "Сартр-Сартр... А вот он же" - ибо любит иногда всякое поганенькое и мерзконькое почитать про то, какие нехорошие все люди, да как страшно жить и о-ужас-ужас и всякие трупы. Прочитала "Последний шанс" - в полном восторге. "Еда и питье, телесность мужчин и женщин, даже идеи — все делается пресно, все овеяно дыханием смерти" - это оно самое. Замечательно легко написано, абсолютно в рамках жанра (сценарий) - не читала даже - смотрела фильм. Благодаря отсутствию двусмысленности, кадры возникали моментально, без задержек и неясностей, с таким особенным едким освещением, идеально подчёркивающим студийность-павильонность съёмки, суховатым шумом и очень характерными цветовыми искажениями... или даже раскрашенная чёрно-белая плёнка... Где-то я такое видела, какие-то старые итальянские фильмы - не могу вспомнить. Пустота и ясный привкус картона у пространства, у декораций. Естественная искусственность... то есть, ощущение реальности внутри кукольного дома, даже нет - аквариума. Да! Аквариум! Аквариумность жизни, правдоподобная экосистема созданная автором. Миленько, но в сравнение с морем не идёт, это как традиционная жопа с пальцем - общее на лицо, да только сравнивать нелепо...
И мутные зеркала. "Ева остаётся одна - без отражения." Отражение отчаянно важно, по его наличию, точнее отсутствию, герои понимают, что мертвы. Мир отражает тебя, ты отражаешься в мире. твоя способность воспринимать отражение говорит о жизни, позволяет тебе о ней судить, и вроде как важна не объективная реальность, а лишь способы её восприятия. И способы реальнее самой реальности, так что даже единовременное существование той и других вдруг становится сомнительным. Отдельные способы, отдельного человека - всё вокруг этого вертится - отдельность важна до зубовного скрежета и поэтому смерть не освобождение, а бессилие... (я, впрочем, не считаю её ни тем, ни другим) Мне конечно приятна сомнительность объективной реальности, но ставить во главу угла личное восприятие всё же не решилась бы, вот, по крайней мере, сейчас; лет десять назад - да, может ещё позже шарахнет, но не сейчас. Схождение в человека, как раз и определяет наличие стеклянных стенок и окультуренного однозначного дна. Естественно зеркала будут мутными, если пытаться судить об океане сидя в банке с подсоленной водой. Хотя никто и не пытается, соль-то как раз в том, что реальность, будь она хоть объективной, хоть субъективной, да хоть коллективным глюком, вообще никого не колышет и даже лёгкой рябью не волнует - есть только "я" и "моё" - есть принадлежность мне, но нету принадлежности меня - добровольная внутренняя ссылка и отказ от мира.
Персонажи, а они именно персонажи не вызывают ни капли сочувствия - совершенная непричастность. Но диктатор мне понравился: большая надменная кукла, хтоническая марионетка, его бы Алексей Петренко круто сыграл. (банально, да, но я так вижу, бугагагагага) А ключевая фраза всей книги вообще: "Покойники, которые помоложе, никак не расстанутся с иллюзиями!" Я конечно отчаянно веселилась, однако этой книжке мучительно не хватает юмора...
И тут милая Ноосфера сделала мне приятное: захожу во вконтактик, а там:
Конец:(Нежно люблю людей делающих фотожабы.)
А вот этот диалог мы с Татьяной уже третий день по утрам повторяем; да, и светить глазами обязательно:
(Злая трава, отпусти меня!) Эта раскадровка идеально передаёт суть моих сезонных депр. (ржунимагу)
...Да, Мама Карла собиралась сделать из всего этого какой-то вывод... а... Про критику. При мамикарлиной идиосинкразии на всякую критику, есть-таки некоторые формы критических замечаний, которые она переносит - комплементарные - подобные описанному примеру. Вот моя прекрасная сестра виртуоз такой формы критики, когда она "ругает" мои стишки, мне тут же хочется всё исправить и переписать, и сразу в голову приходит миллион идей и вёрткий рабочий азарт. И дело даже не в комплиментарности, а в совершенном отсутствии менторского тона, в уважении и к человеку и к тексту, даже если текст очевидно плох, в тонком умении высказать своё мнение ненавязчиво - вдохновить, а не пожурить и принизить. Даже в самой откровенной чуши найти что-то прекрасное (а оно там обязательно есть), а уже потом плавно и аргументированно подвести к тому, почему же эта чушь такая чушь. Отчего столь не многие умеют критиковать по шерсти, а многие норовят против? Впрочем деликатность штука энергозатратная. Когда все вокруг спешат не остаётся ни времени, ни сил, ни места для изящного жеста - только дубиной промеж глаз.
***
О, на тему деликатности!
Юнгер и Шмитт переписывались 53 года - пятьдесят три года переписки (мамадарагая стольконеживут)... Не смотря на споры корреспонденты проявляли взаимную деликатность. В приватных же записях Шмитт, завидовавший Юнгеру, позволял себе поплеваться ядом, однако, как говорят, умирая пробормотал: "Эрнст Юнгер - настоящий друг."
Знаю-знаю, я уже всех достала, но меня эта информация так поразила, что трудно промолчать. Во-первых, переписываться пол века, это, как говорится, не в тапки ссать. Я сильно жалею о том, что кончились бумажные письма - в них была магия, в них было гораздо больше "литературы", их старались писать, они были текстом, а не отпечатком случайного монолога, их форма была информативна. Во-вторых, удивительно: как можно дружить и завидовать одновременно, да ещё и скрывать свои недобрые чувства много лет, словно в сердце есть две полочки: вот на этой баночки с вареньем, а на этой со стрихнином. Видеть недостатки, но оставлять их за скобками - это мне понятно, если достоинства сильно перевешивают... а зависть в кулачок - это так странно.
А ещё я точно знаю, что такое счастье: это когда в кране есть горячая вода, да-да-да !!!